– Вот именно, – сказал Коротышка. – Они странные. Но вроде как полезные. Или наоборот.

* * *

Ричер пообедал в одиночестве в Лаконии, в жуткой грязной дыре, за столиком, давно забывшим, что такое скатерть. Он не хотел рисковать и показываться в более приличном месте, куда могли зайти Картер Каррингтон и Элизабет Касл. Они почувствуют себя обязанными подойти к нему или хотя бы поздороваться. Джек не хотел мешать их свиданию. Потом он с час гулял по случайным кварталам, пытаясь отыскать продуктовый магазин с квартирой над ним и окнами, выходящими на восток, откуда открывался вид на конец улицы. Он нашел одно подходящее место неподалеку от центра. Квартира теперь превратилась в офис адвоката. В магазине продавали брюки и свитера. Ричер встал спиной к окну, посмотрел вдоль улицы и увидел большой кусок ночного неба на востоке и дорогу между двумя канавами, в окаймлении двух бордюров и тротуаров, местами освещенных стоявшими на значительном расстоянии друг от друга уличными фонарями.

Он пошел в ту же сторону, что и двадцатилетний парень много лет назад, и остановился, пройдя тридцать ярдов. Если б драка происходила ближе, пожилая леди не стала бы пользоваться биноклем. Ричер повернулся, посмотрел на окно и понял, что стоит на месте подростков. Он представил большого парня, чего-то требующего, потом угрожающего. В принципе, ничего особенного. Во всяком случае, для Ричера. В шестнадцать он был крупнее большинства двадцатилетних парней. Как, впрочем, и в тринадцать. Природа щедро одарила его быстротой реакции и грубой силой, он знал множество самых разных полезных приемов, даже изобрел некоторые из них. Он вырос среди морских пехотинцев, а не в Райантауне, штат Нью-Гэмпшир. Стэн был подростком обычного роста. Можно даже сказать, невысоким. Возможно, шесть футов и один дюйм в классических туфлях; может быть, сто девяносто фунтов после обеда из четырех блюд[7]. Ричер посмотрел на тротуар, представил, как по ним идет отец, медленно отступая назад, как поворачивается и убегает.

* * *

Патти и Коротышка поели под своим окном на выставленных наружу стульях. Они взяли набор номер один и номер два, после чего в коробке осталось десять наборов, и послушно выпили по бутылке воды. Потом им стало холодно, и они вернулись внутрь.

– Оставь дверь открытой, – тем не менее сказала Патти.

– Почему? – спросил Коротышка.

– Мне нужен воздух, – сказала она. – Прошлой ночью у меня возникло ощущение, что я задыхаюсь.

– Открой окно.

– Окно не открывается.

– Дверь может захлопнуться, – возразил ей Коротышка.

– Ну так заклинь ее ботинком.

– Кто-то может войти.

– Кто, к примеру? – поинтересовалась Патти.

– Прохожий.

– Здесь? – удивилась Патти.

– Или один из них.

– Я проснусь, – заверила его она. – И разбужу тебя.

– Обещаешь?

– Можешь не сомневаться.

Коротышка сбросил ботинки и засунул один из них между внешней частью двери и косяком, другой согнул и вставил между порогом и внутренней частью. Инженерное решение картофельного фермера, сражающегося с ночным ветром, но оно вполне могло сработать.

Стивен позвонил Роберту, тот – Питеру, который связался с Марком. Все четверо находились в разных комнатах, но быстро собрались в гостиной в задней части дома и стали смотреть на экраны.

– Это пара ботинок, – сказал Стивен. – На случай, если вы не поняли.

– Они как-то объяснили, зачем так сделали? – спросил Марк.

– Ей нужен свежий воздух. Вполне разумное объяснение. Она уже говорила раньше. Не думаю, что это проблема.

Марк кивнул:

– Я рассказал ей историю про супермодель, которая делала там макияж. Думаю, она мне поверила. И я буквально поклялся им, что механик приедет завтра утром. Даже выдумал какие-то технические подробности о нагревательных шлангах… Не сомневаюсь, что она все скушала и успокоилась. Открытая дверь не будет иметь значения.

– Довольно скоро нам придется ее запереть.

– Но не сегодня ночью. Не будите спящую собаку. Сейчас они расслабились, решив, что им не о чем беспокоиться.

* * *

Ричер предпочитал двигаться всякий раз, когда появлялась такая возможность, поэтому он нашел себе новое место для ночлега, в нескольких кварталах от предыдущего. Здесь, в узком кирпичном доме, недавно выкрашенном в мягкие тона, гостям предлагали удобную кровать и завтрак. Он получил комнату с низкой дверью, на верхнем этаже, в конце лестницы без просвета между маршами. Долго стоял под душем, потом заснул, все еще разгоряченный и влажный.

Он проснулся в одну минуту четвертого утра.

И вновь сразу словно сработал выключатель. Все повторилось в точности как накануне. Он не ощутил прикосновения, вкуса или запаха. Значит, звук. На этот раз Ричер сразу поднялся с постели, натянул штаны, как всегда, лежавшие под матрасом, быстро оделся и завязал шнурки ботинок. Потом быстро вышел через низкую дверь и спустился по винтовой лестнице на улицу.

Ночной воздух был прохладным, а тишина – давящей и хрупкой; кирпич, стекло, узкие пространства, пульсирующий в проводах электрический ток. Ричер стоял неподвижно. Минуту спустя он услышал быстрый звук шагов по тротуару. Впереди и немного левее. Может быть, в тридцати ярдах. Но никто никуда не шел. Кто-то переминался с ноги на ногу. Может быть, два человека; Ричер не видел в темноте.

Он ждал.

Еще через минуту он услышал сдавленный визг. Женский голос. Может быть, радость. Или нет. Возможно, ярость или гнев. Трудно определить. Но звук совершенно определенно был сдавленным, за сомкнутыми губами. Его явно пытались заглушить.

Ничего не видно.

Ричер переместился влево и увидел просвет между магазином сумок и магазином обуви, пешеходный проход, разделявший два здания. В переулок выходили двери квартир без лифта, которые находились над магазинами. Рядом с одной из них стояли два человека. Мужчина и женщина, сошедшиеся в клинче. Или как борцы в стойке. На них частично падал резкий свет фонаря. Парень был молодой, почти ребенок. Но большой и крепкий. Женщина немного старше, светлые волосы, туфли на высоких каблуках и черные колготки, короткая черная куртка, задравшаяся вверх в результате борьбы.

Мирной или нет?

Трудно сказать.

Ричер не хотел никому портить вечер.

Он наблюдал.

Женщина резко отвернулась.

– Нет, – сказала она неожиданно низким и хриплым голосом, словно сплюнула, словно говорила с собакой, но еще и со стыдом, смущением и отвращением, как показалось Ричеру. Затем толкнула парня в грудь и попыталась высвободиться. Тот ее не отпускал.